Александр Григорьев - Черная рука[СИ]

— Кто? Халифат? Да кто боится этих варваров?

Аркиз оглянулся. За спиной стоял молодой человек — холенный и лощеный, ни Аркиз, ни судя по удивлению, барон Леварт, его прежде не видели.

— Ты кто такой, щенок! — Возмутился барон, — говно ты собачье…

Возмущенный наглостью и прозвучавшим намеком на трусость, выкрикнул Леварт хватаясь за рукоять меча.

Несколько придворных — свидетели разгорающегося скандала зашушукались. Молодой хлыщ, стоял бледный, непонятно, то ли от страха, то ли от гнева…

— Это же сын генерала Саниро, — услышали они шепот, — Мирок.

— Да плевать, хоть сам принц! — Выкрикнул барон, — к мечу!

Но дуэли было не суждено случиться, в ответ на шум, явились гвардейцы…

— Хм…

Этот хмык, здорово напряг присутствующих. Все же многословием гвардия Хрудо не отличалась. А вот вспыльчивость, заносчивость и принадлежность к видным домам империи, вкупе со способностью убивать не задумываясь, запомнилась многим.

Многие предпочитали позорно отступить, нежели искушать судьбу. Как–то так получилось, что уже через мгновенье, на месте скандала остался один лишь Мирок. Демонстрируя всем желающим свой гнев, он оставался на месте каменным изваянием.

Граф Аркиз поспешил взять дочь под руку и увел из дворца. Несмотря на все протесты Илоизы граф оказался непреклонен.

— Что ты знаешь, про карающую длань императора? — Спросил Аркиз, дочь, — что–то вам там, в этой Академии говорили?

— Не слишком много, — задумалась девушка и развела руками, — говорили, но почему ты так встревожен…

— Это элита нашей армии, черная рука императора Хрудо, — прорычал Аркиз, — это крылатые маги и весь ваш выпуск пополнит их ряды….

— А что в этом страшного? — Перебив, попыталась успокоить отца Илоиза, — империя сильна, кто посмеет…

Но слова возымели совершенно обратный результат.

— Эта служба! Это казармы! И это случается только при объявлении войны, да и то только при наличии серьезной опасности. Таков закон империи. Пока ты свободная магиня, пока не связана договором с магистратом города, император имеет право на тебя и твою силу. Это одна из причин, по которым Хрудо заикнулся об этом. Теперь ни один магистрат не посмеет предложить тебе доспехи города.

— Что за доспехи? — Спросила Илоиза, — Неужели те самые!

Приподняла Илоиза брови.

— Доспехи, — бурча под нос, ходил по комнате граф, — доспехи, дают власть, это один из сильнейших артефактов древности, они позволяют черпать силу напрямую из стихии. Дают возможность летать. Они поднимают человека в небо на крыльях силы. Истинный маг в таких доспехах способен, очень на многое.

— А причем здесь магистрат?

— Каждый город получает такой доспех, — прошептал отец, — правильно будет сказать, только получив доспех, городу дозволяется расшириться: население больше пятидесяти тысяч, возможность торговли с другими государствами, мощный источник силы и возможность создавать новые источники. Вот что дает доспех. Если у города нет доспеха, это всего лишь большая деревня…

— А если есть доспех?

— А если есть доспех, то городу нужен истинный маг. Наша жизнь довольно долгая, но ты же знаешь, как сложно стать истинным. Из всего вашего потока пять человек, — это много. Бывает, несколько лет кряду, среди выпускников нет ни одного истинного….

— А почему ты сказал весь выпуск? Разве остальных также призовут на службу?

Аркиз кивнул и мрачно заметил.

— Конечно, призовут, даже не сомневайся в этом. Они хоть и не могут создать личный источник сами, но если им его подарить… Да для них это станет хорошей новостью. А тебе пророчили место в Альтуе, — подавлено склонил голову отец Илоизы, — но Хрудо, тварь….

— Если доспехи так сильны, чего опасаться, — улыбаясь, погладила она Аркиза по спине, — я буду в них, как за каменной стеной…

— К сожалению нет. Такие доспехи есть не только в Лидании. А вот чего у нас с избытком, так это жирных графов и баронов. Только мы, так долго жили в относительном мире, внутренняя империя забыла, как воюют варвары…

— А сколько крылатых магов у Хрудо, отец?

— Когда мы воевали с пиратами Серых островов, нас было меньше сотни…

— Ты был на войне?

Загорелись огнем интереса глаза Илоизы….

— Да, — качнул Аркиз головой, — я тогда, получил свой перстень и источник, как и ты, — с любовью посмотрел он на дочь, — а Хрудо уже тогда был стар. Жестокая и тупая скотина, он загубил многих из нас, — поморщился Аркиз, — после той войны нас стало меньше на две звезды. Десять истинных канули в бездне тщеславия…

— Но вы отстояли империю?

— Отстояли? — Возмутился Аркиз, нахмурив брови, — Хрудо решил отхватить еще один кусок земли, и потерял там треть армии, почти весь флот и чуть было не лишился «Черной руки», будь он проклят!

Глава 7

После праздников, Варт отказался от помощи чернорабочего и послал его подальше.

— Парень, какой мне резон торговать? — Пожимая плечами, высказался он, — я ведь только на праздник место оплатил, да и то зря, наверно, нынче что–то не очень день посвящения прошел — скромно Хрудо, празднует…

Хмыкнув, купец Варт отвернулся от юноши…

Очень скоро обойдя торговые точки и получив аналогичный ответ, Самар приуныл. В итоге всей этой утреней беготни он оказался на центральном рынке, но и здесь отказались делиться деньгой, а в середине дня к нему уже и стража начала присматриваться.

Из–за грязного вида и амбре витавшего вокруг, Самар постоянно оказывался в центре внимания. Одежда пару дней назад добротная, теперь превратилась непонятно во что. Вонючие разводы пятен покрывали ее — следы праведных трудов Самара. Помыться и постираться негде; общественные бани оказались слишком дорогим удовольствием для нищего Самара.

— Эй, парень, а ну–ка иди сюда, — остановил его стражник. — Ты кто такой, что здесь забыл? Свободный или раб чей?

Присмотревшись к обезображенному старым ожогом лицу, этот Стражник подошел еще ближе и отдернул рукава Самара, осматривая предплечья.

— Свободный? — Удивился, брезгливо скривив лицо, — никак, после праздника остался? Пошел вон! — Заорал на него стражник, и толкнул в спину.

Минут через десять он уже стоял за стеной, отделявшей внутренний город от портового района. Его выкинули, как нищего бродягу, и теперь он стоял за воротами и невесело улыбался. Итогом всех его праведных трудов, в эти дни посвящения стала испорченная одежда. Ах да! Еще — три десятка медяков, заработанных в первый день и сомнительная свобода…